Краткий словарь советских предметов интерьера

Как связан красный абажур со сладострастиями и Маяковским? Зачем «ковры» с оленями печатали на досках? Где хранили сигареты любители космической темы? Ответы на все эти вопросы — в нашем кратком словаре советских предметов интерьера.

Ампир сталинский (или сталианс). Лидирующее направление в архитектуре, дизайне, интерьере и искусстве в период с середины 40-х до 50-х годов прошлого века. Ампир в интерьере – это высокие окна с эркерами, это паркет и ковры, хрусталь и фарфор, позолота рам и книжных корешков, резная мебель из массива дуба. Создавалось на века – просуществовало всего десять лет. Сталиансу не пришлось совершенствоваться или развиваться — в конце 1955 года Хрущевым было подписано Постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», благодаря чему на сцену вышла советская мебель в стиле минимализм, производство которой рекомендовалось удешевить до невозможности. Монументальные буфеты, солидные одёжные шкафы и крытые выцветшим зелёным сукном письменные столы ещё встречаются по антикварным магазинам. А вот кожаные диваны с валиками, полочкой и зеркалом уже уплыли в вечность.

Абажур. Советская власть боролась с абажуром как с символом мещанства. Согласно велению эпохи, следовало освободить лампочку Ильича от пыльных тряпок буржуазии. Эпоха позволила расслабиться только после войны, когда народу-победителю дали спокойно отдохнуть душой в кое-как восстановленном домашнем уюте. Но на абажуры пришла новая напасть вместе с «хрущёвками». Стало попросту негде разместить этот вальяжный предмет. На шестиметровой кухне? В гостиной, длинной, как трамвай? В спальне, маленькой, как чулан? Или, наконец, в чулане? В чуланы и ушли абажуры, прощально помахав бахромой – красные, розовые, оранжевые. Как там у Маяковского: «Абажуры любой расцветки и масти. Голубые для уюта, красные для сладострастий». Вместо сладострастного абажура был приобретён плоский плафон, стеклянный или пластиковый,  подходящий для угнетающе низких потолков. Его мы разбивали, играя в мяч – туда ему и дорога, он был такой уродливый!

Библиотека. Не культурное учреждение, а домашняя библиотека, мода на которую совпала с книжным бумом и некоторым ростом благосостояния советских граждан. Застеклённые шкафы с ровненькими рядами одинаковых корешков украшали интерьер, служили показателем культурности хозяев и доказательством их умения жить, доставать дефицит: «библиотека приключений» с узнаваемой рамочкой, «библиотека мировой литературы» в ярких суперобложках, солидные переплёты академии наук. Счастливые обладатели, бывало, неохотно доставали с полок томики – пробелы в книжном ряду портили вид.  Нынче обыватель уже не склонен считать книгу украшением интерьера, и только смелый дизайнер иной раз разместит на воздушной полочке два-три ярких издания. Не для чтения, а для создания цветового пятна.

Венские стулья. Кто знает, почему СССР так полюбил именно венские стулья? Кстати, «отец» венского стула — австрийский столяр Михаэль Тонет, в середине XIX века запатентовавший свой уникальный способ гнуть обработанную паром древесину. Изящную и прочную мебель из гнутого дерева стали называть венской. Говорят, для доказательства качества продукции венский стул сбросили с Эйфелевой башни, и он благополучно пережил приземление. Венские стулья увековечили художники и режиссёры, на них сиживали вожди и кинозвёзды, на спинках висели пионерские галстуки и легкомысленные халатики, опирались на них крепкотелые гимнастки и читали свежие газеты просвещённые колхозницы. От такой бурной жизни венские стулья облезли, рассохлись и были сосланы на дачи, где и теперь доживают свой век.

Гарнитур. Мебельный гарнитур, иначе говоря, комплект — незаменимая вещь в условиях стандартных квартир и дефицита. Взял с переплатой финский гарнитур «Розарио» со встроенным баром и пёстрыми креслами – готова шикарная гостиная. Достал «по блату» польскую «Унику» с удивительной полировкой и зеркальным шкафом – можешь не волноваться за спальню. Арабский «Ренессанс» с резным письменным столом и богато инкрустированным креслом выстоял в полугодовой очереди – вот у тебя и кабинет, как у академика. А в кухню пойдет отечественная «Василиса» в синий цветочек: шкафчики, стол, четыре табурета. Нынче так покупает мебель только тот, кому лень собирать шкафы из «Икеи».

Диапроектор. В журнале «Здоровье» не рекомендовали подолгу смотреть телевизор, особенно детям. Я вас умоляю, что там было смотреть-то? «Сельский час»? Если не выходной и не праздник, то мультфильм раз в день в передаче «Спокойной ночи, малыши!» А диапроектор жил-поживал себе на антресолях, и скучными осенними вечерами его доставали, натягивали на стене белую простыню, раскрывали коробочку с новой (или со старой, любимой) плёнкой, гасили свет. О, как сладко пахла горящая на мощной лампочке пыль, как таинственно щёлкала, передвигаясь, плёнка, вспыхивали на белом полотне яркие образы, как волшебно звучал мамин голос, читающий подписи к картинкам! Это было лучше телевизора. И взрослые тоже подпадали под странное очарование диапроектора – высококультурным развлечением считался просмотр фотографий из отпуска, на который звали гостей. А потом появились видеомагнитофоны, и мы предали свои «Витязи», «Протоны» и «Сказки». Сказки кончились, началась жизнь.

Ковры кустарные. Наиболее яркий предмет интерьерного китча, возникший в связи с послевоенным подъёмом промысловой кооперации. Для возрождения экономического благосостояния граждан была разрешена предпринимательская деятельность, и артели кустарей зорко изучали покупательский спрос. Спрос стихийно формировали победители, дошедшие до Германии: в качестве контрибуции они привезли с собой гобелены со сценами охоты и прочими прекрасными видами. Советские бизнесмены смекнули и наладили производство ковров из плюша, на которых изображались самые затейливые сюжеты. Олени на водопое, лебеди среди лилий, пышная дама на берегу водоёма… Со временем кустари стали использовать шедевры русских живописцев – «Утро в сосновом бору» Шишкина, «Охотники на привале» Перова и отчего-то «Нападение волков» давно забытого баталиста Сверчкова. На захолустных ярмарках бойко расходились те же сюжетцы, но отпечатанные на клеёнках. Да что там – историки припоминают, что «ковры» печатались просто на досках. Это сильно снижало стоимость, а прибьёшь к стене – чем не ковёр? Главное руками не щупать, и иллюзия будет полная! Разумеется, сомнительные с точки зрения вкуса, но самобытные и недорогие коврики клеймились в прессе «мещанством».  В 80-е их заменят ковры с роскошным цветочным или геометрическим узором, и олени с охотниками останутся только у деревенских бабушек. Сейчас оленей продают на антикварных аукционах за грандиозные деньги. Ай да кустари!

Кошка-копилка. Произведение тех же самых кустарей. Кроме кошек были ещё собаки, олени, лебеди, свиньи, даже курицы в натуральную величину. Всё это было ярко раскрашено и позолочено. Всё называлось мещанством и подлежало осмеянию. Но были у кошек и заступники. Например, известный писатель Носов (который Незнайку придумал), писал так: «Вспоминается бабка, несущая с рынка расписного кота, на которого так ярятся наши фельетонисты. Её трогательная любовь к этому яркому зверю, право же, достойна если не сочувствия, то хотя бы внимания. Уже и тем знаменателен этот факт, что тащит она не ведро эмалированное, не графин, не сервант, не кило мармеладу, а предмет, так сказать, для глаза, который не засолишь в кадушке, не съешь с горчицей, не запрячешь в скрыню. Сам этот факт свидетельствует, что питает она пристрастие к этому коту не по злому умыслу, не из какой-то там фанаберии или ненависти к настоящей культуре, к подлинным произведениям высокого искусства, а по какому-то внутреннему побуждению (может, совсем невредному), но истоки которого ещё полностью никем не изучены, в которых мы ещё не разобрались до конца». Истоки, между тем, были ясны. Подлинные произведения высокого искусства, в отличие от кота, были совершенно недоступны «бабке». А потребность в украшении жилища – была. Забавно, что в воспоминаниях Анастасии Цветаевой, сестры знаменитой поэтессы, фигурируют те же самые рыночные копилки, которые им дарили в детстве. Про этих-то девочек нельзя сказать, что им недоступно было высокое искусство – отец, как-никак, основатель Русского музея!

Кровать никелированная. Война была немилосердна к людям и ко всему их домашнему скарбу. Мебель разбивали на дрова, она рассыхалась и разваливалась сама от сырости и морозов, её поедали жучки-древоточцы, а хозяева бросали, эвакуируясь… И только никелированная кровать могла пережить все бытовые трудности. Она не горела, не ржавела, была не по зубам жучку и любую напасть встречала бодрым сиянием украшавших её шаров или шишек. Её пружинный матрас беспрекословно выносил всё, что приходится выносить матрасу, а полуторная ширина оставляла место для надежды на семейное счастье. Откровенно говоря, не очень понятно, как такую монументальную, честную вещь можно было променять на койку с убийственной панцирной сеткой, на тахту с жидкими ножками, на жёсткий диван-кровать? И ведь всё это скрипело, охало, ломалось и уродовало позвоночники! До изобретения анатомических матрасов оставалось несколько десятилетий.

Отрывной календарь.

Под Новый год пришёл он в дом

Таким румяным толстяком.

Но с каждым днём терял он вес,

И, наконец, совсем исчез.

Сможет современный ребёнок отгадать эту загадку? Вряд ли. А ведь в советское время отрывные календари были обязательной деталью интерьера в каждом доме. Календарь крепился в специальном держателе (или просто на листе картона) и вывешивался на стену, где-то между радиоточкой и ходиками. Утро начиналось с отрыва листочка: глава семьи объявлял начало нового дня. На лицевой стороне листка обозначался текущий день, месяц и год, время восхода и захода солнца, долгота дня и фазы луны. Обозначались памятные даты: день взятия Бастилии, к примеру. А на обороте помещалась интересная дребедень на разный вкус: рецепты, классово верные изречения философов, стихи, шутки, кроссворды, народные приметы, косметические советы, шахматные задачи… Календари продаются и теперь, но кто из вас видел дом, где он бы висел на стене, пусть даже и в кухне?

Радиоточка. «В эфире «Пионерская зорька». Или «говорит Маяк, начинаем передачу «В рабочий полдень». Или чтение романов бр. Вайнеров и Юлиана Семёнова по вечерам. Радиоспектакли. Трансляции из консерватории. Всё это доносилось из коробочки, подключенной к специальной розетке. Она всегда устанавливалась на кухне, чтобы можно было разом утолить и духовный голод, и физический. По сравнению с волновым радио проводное всегда выглядело более патриотичным – мало ли, что можно услышать, прыгая с волны на волну, какие вражеские голоса?

Сифон. Очарование этого предмета кажется непостижимым. Какой смысл в сифоне, если можно в любом магазине купить лимонад в зелёной стеклянной бутылке — «Буратино», «Чебурашка», «Дюшес», простецкое «Ситро» или полезный для здоровья «Нарзан»? И всё же приготовление газировки было любимым семейным развлечением и праздничным ритуалом. Пускался в ход сироп из домашнего варенья. Взрослые репетировали капиталистическую жизнь, составляя коктейли. Баллончики с пищевым углекислым газом то появлялись в продаже, то исчезали. Впрочем, их можно было перезаправлять, то есть сдавать в хозяйственный магазин, обменивая на новые.

Сувениры космические. В смысле, не из космоса, а про космос. Вокруг Земли летает несколько советских спутников, и всё новое и прекрасное тоже зовут спутником: велосипед, электробритву, часы, лыжи, конфеты, даже расчёски и подстаканники. В каждом городе есть кафе «Спутник», дом культуры или кинотеатр, пионерский лагерь или молодежный клуб. Сам сувенир «Спутник», предназначенный украшать интерьер покорителей космоса, выглядел как стальной шарик на ножке над выпуклой картой СССР. Сувенир следовало заводить ключиком, тогда шарик начинал вращаться, а простенький механизм исполнял мелодию песни «Широка страна моя родная». Дулевский фарфоровый завод выпускает по сервизу в честь первого спутника, второго, третьего. Наконец, Гагарин летит в космос, и космическая тема захлёстывает лёгкую промышленность. Ночники в виде ракеты. Палехские шкатулки с ясно улыбающимся первым космонавтом. Матрёшки в скафандрах. Дорогая вещица, имитирующая стоящие в рядок книги с надписями на корешках: «Первый спутник Земли», «Первый человек в космосе», «Первый спутник Луны». Корешки можно было раскрыть, тогда звучала музыка, тоже что-то очень патриотическое. Внутри полагалось хранить… сигареты. Удивительный символ эпохи.

Телефон. Сейчас телефон – часть личного имиджа. В рассматриваемый исторический отрезок он был частью домашнего интерьера. Бакелитовый аппарат с диском (да-да, нужно было сунуть палец в дырочку напротив цифры и крутить диск) изящно располагался на специальном телефонном столике, рядом с которым полагалась специальная скамеечка. Говорили, что у кинозвезд и прочих небожителей есть дома два телефона! Но обывателям полагался один, и он всё равно был статусной вещью. С телефоном любили фотографироваться. В фотоателье стоял ни к чему не подключенный аппарат, девушки кокетливо прижимали трубку к щёчке, мужчины делали серьёзное лицо. Но высшей степенью шика казался аппарат в стиле ретро. Старожилы припоминают дорогой телефон, раскрашенный под гжель, – он считался отличным подарком человеку, у которого всё есть, но выглядел просто уродливо.

Упаковка. Советская упаковочная культура имеет два лица: парадное и обыденное. Ежедневная действительность была такова, что в магазинах иной раз не было даже самой обычной, грубой и жёлтой упаковочной бумаги («С бумагой в стране напряжёнка!»), не говоря уж о бумажных мешках. За продуктами ходили со своей сумкой – это было хорошо, вероятно, в смысле экологии, но не так уж удобно. Подарки заворачивать было как-то не принято, и нарядных коробочек-сумочек никто к подарку не покупал, и в торговых центрах не стояли сноровистые девушки-упаковщицы, способные сотворить из бумажной ленточки шикарный бант. Зато сами товары иногда были упакованы столь роскошно, что эта упаковка ещё долго украшала интерьеры граждан. Из запомнившегося: карамель «клубничная», завёрнутая в красно-зелёные бумажки, была уложена в настоящее позолоченное решетцо.  Парфюмерный набор «Ларец» — духи, мыло, пудра – покоился в настоящем ларце, фанерном, конечно, но снаружи красиво расписанном и обтянутом изнутри атласом. Халва продавалась в круглых лубяных туесах. Новогодние подарки детям раздавали в жестяных овальных сундучках, расписанных сказочными героями (у нас Буратино). Все эти предметы и сейчас ещё хранятся во многих домах, давно пережив свою начинку. Вот и говорите потом, что содержание важнее формы!

Фарфоровые статуэтки. Советская власть, отказавшись от буржуазного украшательства, создала новые формы искусства. Фарфоровые статуэтки, которыми хозяйки любили украшать свое незатейливое бытие, обрели современные сюжеты. Вместо изнеженных маркиз, развратных одалисок и пошлых пастушек появились люди труда – птичницы, свинарки, вышивальщицы. Даже в осанке советских балерин чувствовалась линия партии. Но это всё равно было красиво и эстетично. К тому же очень дальновидно: наши бабушки, смахивая пыль с какой-нибудь зефирной комсомолки, не предполагали, что коллекционеры дадут за неё внукам приличные деньги.

Чеканка. Выбивание на металле специальным молоточком выпуклого рисунка — искусство, известное в Грузии с глубокой древности. Неизвестно, какое отношение имело старинное искусство к изделиям, которыми непритязательные в смысле искусства граждане украшали стены своих жилищ. Девушка с оленем, девушка с кувшином. Крейсер «Аврора» и головка Нефертити. Парусник среди волн. И самый убийственный сюжет — дитя, орошающее условную ромашку. Чеканки даже попали в какой-то фильм: там героиня Гурченко досадовала на соседа, который всё стучал молотком, а потом выяснилось, что он чеканил её портрет, и произошла, кажется, лавстори. В общем, все эти ремесла – чеканка, макраме — очень сомнительны в художественном отношении, зато давали людям возможность выразить свою индивидуальность. А разве это не благо, при социализме-то?