Где горожане солили огурцы, почему они не знакомятся с соседями, как правильно заблудиться на Третьей улице Строителей и кто живет в Гольянове — в лекции о московских спальных районах.
Глобальный исход москвичей из общих ульев
Идея, что все население типовых районов — это расселенные коммуналки, немного ошибочна. Это также расселенные подвалы и деревянный жилой фонд.
Доходного каменного строительства в Москве было не так много, как в Петербурге, поэтому большинство москвичей жило в одноэтажных домах, иногда — барачного типа. Именно их расселяли в первую очередь. Речь идет о Сокольниках или Марьиной Роще, где сохранялись полудеревенские дома.
Сейчас они трогательно смотрятся на фотографиях. Но в действительности скорбеть о сносе домов вроде того, где жила Верка-модистка в «Эре милосердия», нет нужды — им не было и ста лет, никакой архитектурной ценности они не несли.
А коммуналки все-таки — это не самые плохие дома с централизованным отоплением, водоснабжением, санузлами. Да, иногда ванная — одна на большую квартиру, иногда — одна на этаж, но она ведь есть! Это выигрышное положение по сравнению с бараками. Поэтому расселение их — уже второй этап.
«Дом стоял в 7-м проезде Марьиной Рощи немного на отшибе от остальных, был он стар, мал и перекошен», — так описывают братья Вайнеры дом Верки-модистки. Деревянная застройка в том районе сохранилась до 1960-х годов
«Какая баня, у него в квартире есть ванная!»
Привыкнуть к новому устройству быта — это было самое сложное для тех, кто получал новое отдельное благоустроенное жилье. Люди из бараков, конечно, радовались. Но зачастую не знали, что с ним делать и как там жить. Многие не привыкли даже к ванным комнатам.
Фаина Раневская когда-то играла в «Фитиле» бабушку, которая не может понять: зачем ей эта квартира? В ванне она собирается солить огурцы, пользоваться телефоном не умеет. А знаменитая фраза из той же «Иронии судьбы»: «Какая баня, у него в квартире есть ванная!» — тоже появилась не на пустом месте. Не все сразу привыкли к водоснабжению в квартирах, продолжали ездить в бани раз в неделю, а не только 31 декабря. Члены соответствующих комиссий неоднократно фиксировали, что ванные использовали не по прямому назначению.
Но, справедливости ради, москвичи быстро разобрались, что к чему. И уже в 1970-х годах начали порою капризничать — отказывались от получения квартиры в пятиэтажном доме, ждали более современный девятиэтажный. Как правило, на севере столицы. И это можно понять — как минимум, в таком доме был лифт. И планировка лучше: по крайней мере, появилась возможность поставить холодильник не в коридоре абы как, а все-таки на кухне.
«Москвичи сидят по своим квартирам, смотрят телевизоры и не знают, как зовут соседа!»
После массового переселения людей из центра города был нарушен традиционный уклад московского быта. Еще из средневековья к нам пришел образец подворья — территории, где есть некий хозяин, есть прислуга, все остальные… и все друг друга видят.
Многоквартирное жилье, которое появилось в 19 веке, предполагало социальное расслоение, но жители все равно оказывались единым организмом — общий двор, часто внутренний, необходимость сообща решать бытовые вопросы. Так или иначе, но все друг друга знали. Там складывались свои компании.
Когда после 1918 года всех уплотнили, люди получили еще больше необходимости общаться — жили в тесных комнатах в коммуналках, сталкивались в переполненных общих коридорах, готовили на общей кухне, занимали очередь в общий санузел. Как тут без общения? Может быть, не самого искреннего, но какого-то. В фильме «Покровские ворота» обыграна гипертрофированная ситуация существования в одной квартире людей всех сословий, но так оно и было на самом деле.
А когда люди получили свои отдельные квартиры, необходимость взаимодействовать отпала. И мы пришли к феномену, о котором говорилось в фильме «Москва слезам не верит»: действительно, москвичи «сидят по своим квартирам, смотрят телевизоры и не знают, как зовут соседа». Ведь район-то — спальный, и приезжали туда часто только ночевать.
И, на самом деле, в этом нет ничего страшного — везде так, и в Европе тоже. Соседи чаще общаются в ведомственных домах, если они еще и вместе работают, а потом продолжают общение на кухнях.
Да и упомянутый в кино телевизор нельзя недооценивать — он действительно формировал досуг, исчезла необходимость играть в шахматы или забивать козла во дворе.
«В Ленинграде есть точно такая же улица и такой же дом»
Конечно, люди, которые переехали в типовые районы, раньше жили в визуально узнаваемых домах. А многие серии стали общесоюзными, строились абсолютно одинаково во всех городах. Но история, случившаяся в «Иронии судьбы», скорее могла случиться с гостями. Они действительно путались, а вот сами жители довольно быстро привыкали. Хоть какие-то ориентиры существовали, найти свой дом всегда можно.
Другое дело, что архитекторы часто увлекались ритмикой. Спору нет, для района типовой застройки — это красиво, но одинаковые повторяющиеся дворы действительно способствовали тому, что люди терялись. Кроме того, не сразу архитекторы стали учитывать рельеф местности — к этому пришли только при застройке района Химки-Ховрино. А до этого строили совершенно одинаковые микрорайоны и кварталы, расставляли дома под прямыми углами, буквально шеренгами.
Сегодня юго-западные районы Москвы стали самыми престижными и дорогими
«Черемушки не подозревали, что обретают бессмертие в те грустные для них дни, когда их навсегда сметали с лица Земли»
На самом деле, типовое строительство в Москве начинали еще до войны. И то, что эксперимент удался именно в Черемушках, — может быть, случайность. Там жилье оказалось самым экономичным, самым функциональным. Да и само название «Черемушки» показалось более лиричным, поэтому оно и стало нарицательным, а сам тип застройки распространился по всей стране.
В московских Черемушках, в девятом квартале, было отработано сразу несколько типов серий зданий — прототипов того, что потом ушло в массы. Лишь малая часть из них потом продолжила существование. Потом эту застройку отрабатывали в Новых Кузьминках и в Хорошево-Мневниках. А вот тот факт, что Черемушкам повезло, и сейчас они стали престижным и дорогим районом, как раз легко объясним.
На юго-западе нет промышленных объектов, там хорошо налажено транспортное сообщение — даже если до ближайшего метро жителям улицы Обручева добираться километр, всегда ходит автобус. А главное — это районы академические. МГУ, МГИМО, «Керосинка», РУДН, жилье сотрудников Академии наук — все сосредоточено именно там. И даже простые панельные дома на Профсоюзной улице заселены достойными людьми. Поэтому уже в 1970-х эти районы перестали быть территорией, куда селили всех подряд. Появился престиж.
Прямо противоположный пример — район Гольяново на востоке Москвы. Он тоже замышлялся экспериментальным и интересным, но туда заселили рабочий люд. Через некоторое время район стал криминальным, и «приличные» москвичи от одного названия вздрагивают. А вот в Химки-Ховрино тоже заселили рабочих, но такого эффекта нет — хотя социальная среда там тоже не идеальна.
Свежие комментарии