Усадьба в Мураново

 

Интерьеры усадьбы Мураново – абсолютно жилые. В вазах – цветы, на столах – скатерти, посуда и раскрытые книги, стулья повернуты так, будто с них только что встали. Приходится напоминать себе, что вы в музее и что наследники последних владельцев, Тютчевых, с Октябрьской революции живут не в доме, а в усадебном флигеле. Это первое впечатление не обманчиво. В Мураново действительно живут – но не реальные люди, а привидения двух великих русских поэтов, Евгения Баратынского и Федора Тютчева.

 

 

Надо заметить, что привидения эти поселились в Мураново не потому, что его объявили музеем. Они жили здесь всегда: наследники поэтов еще в XIX веке поставили себе целью сделать усадьбу настоящим мемориалом их памяти. Характер Мураново, его интерьеры и обстановку определила романтическая мистика.

 

Для начала, этот дом был построен поэтом-романтиком без “посторонней” помощи архитектора. Евгений Баратынский получил усадьбу в приданое за своей женой. Дом на живописном участке к северу от Москвы он строил по собственному рисунку. Будучи поэтом, он первым делом захотел иметь башню – такую же, как у его английского коллеги Вальтера Скотта. В Мураново башня, правда, небольшая – всего два этажа, но, в отличие от других русских усадеб, жилая, а не игрушечная. Баратынский регулярно в ней уединялся и писал стихи. Кроме башни в особняке есть еще две “составные части”: большой квадратный дом и протяженный корпус с коридором, который соединяет его с башней. В планировке квадратной части Баратынский не был оригинален – возможно даже, что он использовал один из множества “типовых” проектов, которых в XIX веке было не меньше, чем сейчас. Так или иначе, это традиционная для русских усадебных домов французская ампирная схема: в центре – парадный зал, из которого множество дверей ведут в дополнительные комнаты – гостиные.

 

Гостиных в Мураново заметно больше, чем в обыкновенных русских усадьбах. Во-первых, хозяева всегда принимали множество гостей. К Баратынскому, а потом и к Тютчевым (к которым Мураново перешло потому, что сын поэта женился на родственнице жены Баратынского) ездили их многочисленные литературные знакомые. Во-вторых, после посещения усадьбы кем-то из знаменитых гостей, к примеру, Гоголем, Аксаковым или Одоевским, хозяева устраивали в доме очередную “тематическую” комнату. И приводили в нее уже следующих литературных посетителей. В результате мурановские гостиные еще в XIX веке поделились на нормальные, жилые, и особые, “памятные”. И именно поэтому переход к музейной деятельности произошел в свое время совершенно безболезненно и как будто даже не нарушил привычного уклада жизни в Мураново.

 

А уклад этот был для русской усадьбы достаточно типичным. Сердце дома билось в парадной гостиной. Большие размеры этой “главной” комнаты позволяли при желании устраивать здесь балы или литературные вечера. В обычное же время она была поделена на разные зоны – диваны, кресла и кушетки группировались вокруг столиков для рукоделия, рабочих конторок и музыкальных инструментов. Это позволяло нескольким группам гостей одновременно заниматься своими делами, не мешая друг другу.

 

Рядом с большой гостиной – “литературная комната”. Здесь собраны вещи, связанные с памятью Евгения Баратынского (мебель, которую сделали для его кабинета крепостные) и Федора Тютчева (обстановка из его петербургского кабинета). “Зеленая гостиная” – пример “нормальной” мурановской комнаты. Здесь с литературой ничто не связано, зато стоит отличная ампирная мебель красного дерева с бронзовыми накладками, горка с фарфором (без которой ни один усадебный интерьер не обходится) и висят семейные портреты – довольно сомнительного художественного качества.

 

За большой гостиной располагается парадная столовая. Здесь все строго и торжественно – владельцы Мураново следовали английским традициям, и к обеду было положено переодеваться. В комнате много зеркал и дорогого фарфора, в том числе саксонского. Важная деталь – монументальная супница в центре раздвижного стола-сороконожки. 

 

Пожалуй, самая необычная комната в Мураново – главная спальня. Сюда в 1873 году, после смерти Федора Тютчева, перевезли из Царского Села его мебель, в том числе роскошную резную кровать красного дерева. На этой самой кровати, не смущаясь мрачными ассоциациями, спал его сын Иван. Хотя, надо заметить, в своих вкусах он был не оригинален – в XIX веке было даже принято окружать себя вещами дорогих покойников (князь Волконский в своем имении Суханово, к примеру, спал на том самом диване, на котором умер в Таганроге император Александр I). 

 

Мемориальная кровать – апофеоз музеефикации Мураново. Рядом с ней бледнеют все “конторки, принадлежавшие Аксакову”. И все же Мураново – образец дома прежде всего очень уютного, семейного – настоящего “дворянского гнезда”. Люди приезжали сюда не стихи писать, а отдохнуть – отвлечься от светских обязанностей и “шума городского”. Баратынский описывал жизнь в Мураново как “тихий сон тихого счастья”. Сохранившаяся в усадьбе обстановка позволяет почувствовать, что он имел в виду. Сами владельцы сделали этот интерьер музейным – и именно поэтому он живой и жилой. “Да, мы так жили”, – могут с ностальгической гордостью отметить дружелюбные мурановские привидения.