Село Паршиновка и его обитатели

Не было ни гроша, и вдруг алтын

Иван Незнамов в Паршиновке самый богатый житель, главный работодатель и меценат в одном лице. За глаза его зовут кочетом. Не потому, что фермер уже много лет встает в 4 утра. Прозвище — из детства. Когда будущего миллионера перевели в старшую школу, он сразу подрался с одноклассником. Задиристый характер впоследствии не раз сыграл ему на руку. Особенно когда он первым вышел из колхоза и начал сельхозбизнес.

— Мы были изгои. Меня даже мама так называла. Мол, ты колхоз бросил. Колхозы распадались с бешеной скоростью, а власть та же осталась. Первое время нам все желали, чтобы мы развалились.

«Первое время» — начало 90-х — Иван Петрович до сих пор вспоминает с беспокойством. Собрать паевую землю было не самым сложным, ведь «скидывались» свои, родственники. Дух захватывало от другого: пришлось взять кредит, да с шестью нулями! Это сейчас предприниматель говорит, что взять взаймы у банка — как в магазин сходить, главное деньги вовремя отдать, а тогда…

— Дико было! Я спал по три-четыре часа! Но люди начали ко мне уходить — в колхозе же ничего не платили. Со временем собралась команда. В 1995-м легче пошло. А к 2000-му у меня было уже 1300 гектаров земли.

Официально колхоз распался в миллениум, но фактически это произошло намного раньше. Фермер выкупил его долги, отдал зарплату рабочим за несколько лет, заплатил налоги. Но о сне снова пришлось забыть, земли прибавилось в два раза.

Царица полей свекла и добринские французы

Иван Петрович везет нас вдоль своих угодий. Полям нет конца! Шутка ли: 5200 гектаров! В собственности у него только 300 гектаров, остальная земля — паевая, ее Незнамову сдает в аренду население. Даже представить себе такое гигантское пространство непросто. На нем, например, можно было бы построить 1300 стадионов «Уэмбли». Или разместить 2051 Красную площадь.

Фермер с бухгалтерской точностью рассказывает об урожае. В прошлом году он собрал 35 тыс. тонн свеклы, но в этом сезоне посадил на 300 гектаров меньше — сбавил до 500. Так же поступили многие его коллеги.

— Раньше процентов 40 забирали у нас свеклы на переработку, остальные 60% выработанным сахаром отдавали нам. Мы его держали, ждали, когда цена нужная придет. А теперь они нам каждые две недели будут выплачивать! Деньгами! Они сейчас нас рассчитывают по 20 рублей за килограмм сахара, а сами будут по 25 рублей продавать!

Они — это сахарный завод Sucden в селе Добринка (40 км от Паршиновки). В сутки здесь перерабатывают 9 тыс тонн сахарной свеклы. Нерусское имя одному из старейших сахаропроизводящих предприятий России дали французы, когда купили его в 90-х. Компании есть чем гордиться: 20% объема глобального рынка сахара давно позволили ей называться крупнейшим в мире производителем этого продукта.

Sucden планирует и дальше наращивать объемы производства в России: в 2015-м в Ростовской области компания откроет еще одно предприятие. Инвестиции в проект уже превысили 10 млрд рублей. Правда, у фермеров с иностранными инвесторами отношения не заладились, здесь привыкли работать по-другому.

— По свекле на равных надо. Лучше сахаром давали бы. Когда давали — мы могли ждать подходящей цены, а деньгами невыгодно! Мы на свекле работаем девять месяцев, еще в августе начинаем копать. А сколько тратим на транспорт — 12% сахара!

Помимо сахзавода Sucden в Добринском районе принадлежит 25 тыс. гектаров земли. Французы скупили пашни трех крупных хозяйств и создали ООО, которое выращивает на своих полях свеклу и зерно для нужд завода. Теперь здесь стали сажать и пивоваренный ячмень. Назвали компанию a-la russe – «Добрыня». Но местным бизнес-пришельцы от этого роднее не стали. Никак не избавятся здесь от чувства, что «у НИХ землю отобрали». К слову, у простых жителей отношение к фермерам примерно как у фермеров к сюкденовским французам: многие думают, что земля им досталась если не нечестно, то уж точно слишком просто. Но считать чужое в России давно стало национальным видом спорта…

— Какие инвесторы?! — возмущается Незнамов. — Они приходят, обещают много, а ничего не платят. Во-первых, у них одна техника, люди не нужны. У нас рядом село, где раньше работало 300 человек. Сейчас работает 30. Но самое главное, они все животноводство перевели, теперь только свеклу сажают и зерно. Им же свекла нужна.

Но надежда у фермеров есть. Осенью новое сахарное предприятие должны открыть в Мордове. Это маленький городок на противоположной стороне Битюга. Инвестиции в новый сахзавод составили 9 млрд рублей.

— Думаю, они будут работать по «давальческой» схеме. Первый же год — им нужно нас заинтересовать!

Про стадо, которое село кормит.

Незнамов с 2000 года держит стадо КРС в маленьком селе Алексеевка и, в отличие от французских инвесторов, животноводство сохраняет как может. Хотя признается, что в последние годы оно приносит ему немалые убытки, только в 2012 году они составили 2,8 млн рублей. Но как избавиться от стада, которое кормит твоих бывших одноклассников? Скотники, доярки, технический персонал — все получают по 12-13 тыс. в месяц, и здесь это считается неплохой зарплатой.

— Если я КРС переведу, все село останется без работы. Мужья, жены, 24 человека работает здесь, у всех по три-четыре ребенка.

Из семисот голов 200 — дойное стадо, в прошлом году они дали 900 тонн молока. Покупает его маслосырозавод «Новопокровский» в Тамбове, отвозят туда молоко и с личных хозяйств. Вообще, на примере «Новопокровского» можно рассказывать историю развития кризиса в животноводстве.

В 1990 году на завод поставили свыше 30 тыс. тонн молока. Их собрали только с двух районов — Мордовского и Токаревского. В 2005-м — меньше 5 тыс. Последние несколько лет поставки, учитывая, что сырье везут откуда только можно (включая Добринский район), редко превышают 25 тыс. тонн в год. С личных хозяйств много не соберешь, тем более что у них молоко забирают еще два предприятия: одно воронежское, где тоже делают сыры, и еще одно тамбовское, небольшое. А содержать стадо в сегодняшних условиях невероятно сложно, разводят руками фермеры. Субсидий, которые выделяет государство, не хватает, говорит Иван Незнамов:

— Когда молоко в цене было, еще ничего. Да и зерно дешевле было. Молоко сейчас только поднимается в цене, стали по 15 рублей за литр покупать. А так — 10, 11 рублей за литр было. Невыгодно…

Мясо КРС фермер сдает в Тверь на мясоперерабатывающий завод. Когда-то в соседнем с Паршиновкой Талицке было свое предприятие. Но его закрыли — держать МПЗ стало нерентабельно. То же произошло с местным свиноводческим комплексом. Огромные свинарники опустели еще до того, как развалился колхоз.

Любимое дело и новые технологии

— Ячменя 36 центнеров, а пшеницы 32 с гектара урожая будет в этом году!

Учитывая, что средний показатель по стране в этом году 23 центнера с гектара, фермеру повезло. Ячменя и пшеницы у Ивана Петровича посажено поровну, по тысяче гектаров. Так, как он рассказывает о зерне, некоторые и о своих детях не говорят. Ухаживает он за полями соответственно. Лично разбирается со всеми делами.

Поля фермера обрабатывают самые современные комбайны — всего восемь машин. А какие сушилки для кукурузы! О таких здесь никто и не слышал. В час только одна может высушить 13 тонн!

— У меня итальянская сушилка стоит, но она маломощная, будем к ней английскую «привязывать»! Она в два-три раза мощнее!

Фермер потирает руки: когда достроят элеватор, управлять всем вообще будет один человек! Кукурузу привезли, выгрузили, пока в одну сушилку перегоняют, вторая уже досушивает! А утром новая партия. Кукурузу фермер сажает только второй год и сдает ее крахмальным заводам и на фураж. В первый раз засеял 150 га, в этом сезоне уже 450. В прошлом году Россия вообще вышла на личный рекорд: на экспорт кукурузы отправили 2,2 млн тонн.

— Кукурузы центнеров 80 я получу с гектара. Просушим, плюс затраты. Но все равно она будет по цене пшеницы и ячменя. Еще урожайность высокая, я считаю, это выгодно. Кукурузы у нас больше стали сажать. Мы научились выращивать, научились, что с ней делать! Куда ее девать вообще, понимаем!

Была бы рыба, а хлеб будет

Есть у фермера и свой пруд. Добринский район — место рыбное в самом что ни на есть прямом смысле. Рыбхозы здесь встречаются довольно часто. Бизнес хотя и сезонный, но годами отработанный.

— Сделали плотину, заткнули сливы все, донники открыли, задвижки сделали… Запустили рыбу — и работает пруд.

Дух захватывает смотреть на зеркальную гладь во время кормежки. То тут, то там — звучные шлепки. Кажется, что плещется не рыба, а какие-то подводные чудовища. Карпы, лещи, толстолобики — что ни особь, то 5-6 кг! Но о пруде Незнамов рассказывает без особого энтузиазма. Раньше у него их вообще было два. Тот, что в Воронежской области, он продал — говорит, ездить далеко, а другой отдал племянникам. Уверяет, что в их дела не лезет: пусть зарабатывают, лишь бы сами всем занимались.

Раньше улов развозили по рынкам. В основном по областным, но нередко торговали и в Москве. Теперь деньги на рыбхозе делают, не отходя от пруда. Хочется рыбки? Заплати 500 рублей и уди сколько хочешь. Работают здесь всего два человека, на каждого, таким образом, в месяц приходится по 20-25 тыс. дохода. Других способов пока не придумали.

— Базу я строить тут никогда не думал. Кто поедет? Только рыбаки приезжают. Приедет семья, палаточка, проведет тут дня два-три. И всё!

В основном рыбачить приезжают из соседних районов. Реже — из Липецка или Воронежа. Рыбалка — занятие неординарное, говорит племянник Ивана Петровича Леонид Незнамов. Здесь своя философия. Поэтому желающие закинуть удочку всегда находятся. Рыбак деликатно дает мне небольшой мастер-класс:

— Вот вы неправильно закинули. Нужно подальше. Рыба, она умная. Каждый импульс от вашей руки на удочку передается, — Леонид многозначительно добавляет: — Там (*то есть в пруду) всё чувствуют!

Кто хочет заработать, найдет, чем заняться, говорит Леонид. В Паршиновке эти слова как мантру повторяют все. Но те, кто не хочет ничем заниматься, все же находятся. Кто-то ворует (так, по крайней мере, утверждают местные жители), кто-то просто стоит у магазина или ходит по дворам, просит на «похмелиться». Но таких мало. По крайней мере, точно меньше, чем 10-15 лет назад.

Гусиное озеро

Появились в Паршиновке и мелкие предприниматели. Среди тех, кого гордо именуют «бизнесменом», Александр Гнездилов. Здесь это слово до сих пор обладает каким-то сакральным смыслом. Есть бизнес, значит, есть деньги. Есть деньги, значит, есть в тебе какая-то загадка. Непонятно же, как ты их заработал? Вот такая сельская аксиома.

Последние четыре года Александр увлечен «гусиным» бизнесом. Взял в аренду пруд, запустил туда 500 утят. Подождал, посмотрел — стало получаться. Купил еще. Сейчас у предпринимателя 2500 гусей и 4000 уток. В отличие от односельчан, он свои успехи оценивает скромно. Ведь бизнесмен, в отличие от них, знает, как непросто содержать этот самый бизнес.

— Утят сначала дома держишь, подтягиваешь. Самая проблема поднять до полутора месяцев. Первый год был — тысяча осталась, остальные все маленькие погибли. Когда подросли, стало проще.

Кредит 34-летний бизнесмен не брал. Кое-какие сбережения у него были — в Паршиновке ему принадлежат два магазина, продуктовый и продовольственный. Как и в истории с гусями, первый свой бизнес Александр тоже начал со слова «попробую». Едва окончив школу, стал торговать на рынке запчастями. Потом решил торговать мясом, поставил небольшой киоск. Сегодня до миллиона рублей в год Гнездилову приносят гуси. А вот от магазина кошельку пользы не так много. Годовая прибыль — не больше 300 тыс., уверяет бизнесмен.

— Летом нормально все идет. Зимой уходим в убыток. Многие же разъезжаются! В Новый год еще ничего, а потом можно закрываться смело. Денег у людей нету. Смысл?

Если открывает очередное дело Александр со словом «попробую», то фраза «все это временно» явно указывает на то, что очередная деловая идея ему порядком наскучила.

— Пока не знаю, чем еще заняться. Выход один — земля. А земли нет, все разобрали. Это самый оптимальный вариант сегодня. В этом году 1300 индеек держал и 1300 бройлеров. Но тяжело с ними, невыгодно. Временно это, временно…

Как бы то ни было, успех молодого бизнесмена налицо. Крепкая семья, большой кирпичный дом, внедорожник. Жена Александра не работает. Воспитывает сына и дочь. На вопрос, не собираются ли они уехать из деревни, она не без грусти отвечает, что такая вероятность есть. В Липецке у них уже квартира, но и в деревне они проводят много времени, бизнес здесь, да и детям хорошо — много пространства, прямо за домом речка…

Повторить судьбу Незнамова не получилось у многих местных бизнесменов. Было бы ему легче (а может, сложнее) стать фермером сегодня? У Ивана Петровича ответа нет.

— Я бы просто не попал в колею. Все уже разделено. У меня бы не было столько земли. Может, у других и не хуже бы получалось. Но многие просто не рискнули тогда. Таких у нас человек 20, у которых состоявшиеся хозяйства. Земля у всех ухожена, зерно чистое. Отношения с властью понятные.

Есть среди местных фермеров и такие, кто несколько лет поработал с землей, а потом уехал, оставив хозяйство детям. Или просто оставив… Причины разные: у кого-то дело просто не пошло, у других были личные причины. Среди паршиновских бизнесменов самый яркий пример — Анатолий Донских. Когда 15 лет назад предприниматель строил дом — самый большой во всей деревне, четырехэтажный, с дизайнерской отделкой — никто и не думал, что совсем скоро в окнах его больше не будет гореть свет. А ведь тоже были поля, рыбхозы, стада… Бизнесмен уехал в Липецк, сейчас он строит бизнес там.

Кто не работает, того кормит хозяйство

В Паршиновке почти из каждого двора попадаешь сразу в поле. То есть здесь это скромно называют огородом. Но у городского жителя 40 соток земли назвать «огородом» язык не повернется. Плюс на каждого бывшего члена колхоза приходится по несколько гектаров пашни. Эти земельные наделы многих если не кормят, то неплохо «подкармливают». Незнамов заключил со многими семьями 25-летний договор на аренду паевой земли. На каждый пай фермер выделяет им тонну зерна, мешок сахара, мешок муки, платит за них налог на землю, его техника пашет им огород.

Например, в семье Матвеевых работают только дети. Младшая дочь уехала в Москву, отучилась и преподает. Вторая осталась в Паршиновке, а работает в сельсовете. Родители же круглый год трудятся на личном хозяйстве. Глава семьи Дмитрий, рассказывая о нем, говорит: оно у нас так, небольшое. Но жить можно.

— Свинья — своя. Забьем, мясо оставляем себе. Куры, две коровы. По утрам сдаем молоко — 30 рублей за банку. Летом на стол все идет свое, с огорода. Зимой, конечно, сложнее. Но ничего, терпимо.

Мы садимся обедать. Натюрморт — словно иллюстрация в подтверждение его слов. Молочко — утреннее, сало сам солил, перец, помидоры, огурцы с огорода. Словом, не деревня, а сюжет для тургеневского романа.

Мантра «кто хочет работать, тот работает», простите за тавтологию, в Паршиновке работает. Деньги людям приносит не только земля и хозяйство. Некоторые уезжают в города и трудятся вахтовым методом. У кого есть машина, возят за плату соседей по делам: подбросят до добринского рынка или на Грязинский вокзал, словом, куда попросят…

Сегодня население Паршиновки не тает столь стремительно, как в 90-х. Тогда из деревни уехали десятки жителей: цивилизация дойти до села еще не успела — газ и водоснабжение в дома начали проводить только в нулевые. Единственным развлечением был клуб: дом культуры и кинотеатр в одном. Такой же старый, облюбованный ржавчиной, голубями и совами, как и его давние соседи — Маркс и Ленин (они почти сто лет держат пост в самом центре деревни). Теперь условия другие.

Среди тех, кто предпочитает оставаться на родине, дети местных латифундистов. Пример тому — старшая дочь Незнамова Ксения. Для местных она бизнес-леди, в Добринке у нее кафе. Муж работает вместе с ее отцом. Младшая же дочь Елена сначала уехала в Воронеж, отучилась там на врача и перебралась в столицу. Вместе с супругом она работает в Сердечно-сосудистом центре им. Бакулева. Внуки от старшей дочки пока планируют остаться в Паршиновке. Может оказаться, что это детские рассказы а-ля «я вырасту и стану космонавтом», но все же…

Футбол как лекарство от алкоголизма

— Все будет становиться только лучше! А как хуже? У нас же теперь стадион!

Иван Петрович стоит на краю спортивного стадиона (там в разгаре футбольные баталии). Это он два года назад заразил товарищей идеей: паршиновским ребятам нужен футбол! Сначала расчистили старое спортивное поле, которое давно заросло бурьяном. Новое сделали огромным — благо чего-чего, а земли здесь хоть отбавляй. Поставили забор, чтобы коровы не ходили, посадили газон, поставили раздевалки — и понеслась! Главным идеологом большого паршиновского футбола стал старый друг Незнамова Сергей Агарков.

— Я предложил — давайте ребятишек из грязи вытаскивать! Создали команду, тренера пригласили, начали играть на районе — Воронежская область, Тамбовская… Потом пришел аппетит.

Сергей Иванович из тех предпринимателей, кто из деревни уехал жить в город. В Липецке у него свое дело: он возглавляет компанию, которая занимается электромонтажом. Но теперь приезжать на родину заставляет игра. Бизнесмен в складчину с фермерами покупает мячи, форму, дает деньги на содержание стадиона.

— Вот даже, казалось бы, он пропойца дремучий… А все равно тянется! Приходит, помогает, работает! Играет!!! Хотя бы люди общаются. Новый центр притяжения в деревне появился.

На стадион бизнесмены-болельщики потратили почти 800 тыс. рублей. Из своего кармана платят игрокам: выиграл — получил одну сумму, проиграл — уже другую. Планы у паршиновских футболистов серьезные. «Родник» выступал на областных соревнованиях и неожиданно их выиграл. Теперь хотят замахнуться на класс повыше. Сергей Агарков и Петр Незнамов, как показало время, не единственные, кто готов «вкладываться» в родные места.

— Приезжала из Москвы внучка бывшего батюшки. Они сейчас церковь восстанавливать хотят. Я так понимаю, «пупочек» тянет всех!

Церковь, которую начали восстанавливать этим летом, находится в соседнем селе — Ровенке. Но и в Паршиновке будет свой храм. То есть он когда-то был. Потом из него сделали школу, да и Бог знает, что еще в этом здании было.

Сподвиг своих состоятельных товарищей на восстановление святыни неутомимый Незнамов. Но в итоге, говорит он, строить приходится самому. Все как-то на деле оказались не готовы. Из-за этого реконструкция затянулась. Появляются деньги — рабочие снова приходят к церкви. Сколько стоит церковь построить, бизнесмен тайну не выдает. Вероятнее всего, государство ему и товарищам меценатство на родной земле не забудет. Деревенские уверены, что это им дает налоговые льготы, а может, и какие другие преференции. Но разве это важно? А так еще сто лет не было бы у деревенских храма.

Старая власть при новых порядках

Теперь все по-другому, вторит фермерам глава местной администрации Валерий Тонких. Он тоже стоит у футбольного поля, наблюдает за напряженным матчем.

— Кто не хочет ничего, будет жаловаться. Это все блеф! Посмотрите, сколько машин стоит? Сегодня подъезжаешь к дому — по две, по три!

Валерий Васильевич уверяет: он знает способы привлечь людей в деревню. Работу людям дали, дом культуры построили, поликлиника новая в Паршиновке теперь. И потом — госпрограммы! Одну приняли, другую. Два дома сейчас строят по программе «Молодая семья». Жилье своим рабочим дает Незнамов. Не навсегда, разумеется, но надолго. Он, между прочим, тоже считает, что «возвращенцев» в деревне будет становиться больше.

— В Липецке сними квартиру! 15 тыс. в месяц! — восклицает Иван Петрович. — Как жить-то? Ко мне за два года шесть молодых людей приехало. Здесь у одного 60 кв. м, у другого 100. В следующем году еще два домика построю. Но если бросит работу — лишится жилья.

С подчиненными фермер заключает договор — 20 лет проработал на хозяйство, квартира переходит ему в собственность. Новый прожект с жильем придумал и глава администрации. Тем, кто после института возвращается в деревню, дают 500 тыс. рублей на свой дом. С каждым заключают договор, по которому он должен проработать здесь пять лет. План у Валерия Тонких следующий: за это время новый житель Паршиновки привыкнет к деревне и потом просто не захочет уезжать. Правда, идея так и остается на бумаге, но глава администрации уверяет: первые звонки уже есть. Хорошо бы новым переселенцам поспешить: скоро в Паршиновке построят еще и хоккейную площадку, а значит, нужно собирать команду. Но пока жителей в деревне не прибавится, играть в ней, видимо, придется футболистам.